«…А вокруг голубая, голубая тайга»

Полвека назад, 23 февраля 1966 года, на станции Заозерная из вагона прибывшего поезда вышли молодые ребята – выпускники Уральского политехникума. Они приехали работать, а еще – за романтикой, «за туманом и за запахом тайги» и привезли с собой юношеский задор и горячее желание реализовать себя. О том, как это было, рассказывает непосредственный участник событий – ветеран ЭХЗ Анатолий Филиппович Базун.

СТРАНЕ НУЖНЫ ТЕХНОЛОГИ!

В 1961 году я поступил в Уральский политехникум Главгорстроя СССР – так правильно назывался он тогда, или короче – УПТ. Это было уважаемое в Свердловске-44 (Новоуральске) учебное заведение.

Первый год прошел быстро и незаметно. Знакомство с новыми товарищами, традиционная уборка картофеля в подсобном хозяйстве завода, общеобразовательные предметы, выправляющие перекосы школьной подготовки… Но самым ярким впечатлением были педагоги, в руки которых мы попали. И не столько их знания и умение преподавать, сколько их отношение к нам, учащимся.

Отношение было в высшей степени уважительное. Все педагоги техникума обращались к нам, 14–15-летним подросткам, на «Вы». И не понять сейчас, что это было: природная интеллигентность или воспитательный прием. Но эффект был потрясающий. Мальчишки сразу зауважали своих учителей. Помнится, Ольга Борисовна Пескова, преподававшая физику, после неудовлетворительного ответа спокойно и вежливо заявляла нерадивому ученику: «Вам, друг мой, кол».

С 14 лет тогда принимали в УПТ неспроста: на УЭХК готовился к пуску первый в мире цех газовых центрифуг. В далекой Сибири, в Заозерном-13, заканчивалось строительство нового завода по разделению изотопов урана, нужны были специалисты.

На втором курсе УПТ был взбудоражен новостью: стране нужны технологи! Две группы прибористов (где учился и я) переводят на другую специальность: «Технология основного производства и вакуумная техника».

Со второго курса нам стали читать спецпредметы, из которых мы узнали, с какими материалами будем работать. Занятия велись в аудитории за обитой железными листами дверью. Писали в тетрадях под грифом «секретно», которые хранили в железных чемоданчиках, сдаваемых в спецчасть.

Запомнилось, как специалист с завода читал конструкцию датчиков контроля и аварийной защиты. Никаких учебников, конечно, не было, и он мог отделаться изображением рисунков мелом на доске, но он, понимая, что нам скоро предстоит работать на реальном технологическом оборудовании, доставал из кармана листок «синьки», вынесенный с завода, с чертежом очередного датчика, просил, чтобы мы об этом никому не рассказывали, и по чертежу нам все объяснял. С какой благодарностью я вспоминал этого инженера, когда столкнулся с этими приборами на работе и уже мне, в свою очередь, приходилось объяснять своим аппаратчикам взаимосвязь всех элементов сложнейшей технологии разделения…

НА ФИНИШНОЙ ПРЯМОЙ

Последние месяцы учебы были плотно заполнены. Днем – практика, вечером – занятия. Практики первых курсов проходили на приборном заводе – «объекте № 17». Практики были ознакомительные, толку от нас производству было немного. Но и бесполезными их назвать нельзя. Так, помню, что, работая на установке для испытания датчиков влажности, я наконец понял взаимосвязь физических параметров влажного воздуха: абсолютную и относительную влажность, точку росы, связь влажности с температурой…

Преддипломная практика и дипломирование осуществлялись вокруг одной темы: «Упрочнение элементарного стеклянного волокна в вакууме». Не вдаваясь в физический смысл этого «упрочнения», скажу, что на этой практике мне удалось внедрить несколько рационализаторских предложений.

Последний день преддипломной практики летом 1965-го запомнился на всю жизнь в мельчайших подробностях. Утром вдруг вспомнил, что не купил накануне конфет – угощение сотрудникам по случаю окончания практики. Ничтоже сумняшеся, дождался открытия в 8.00 магазина и приехал на работу с опозданием на час с лишним. Веселый, приглашаю старших товарищей на чашку чаю. Заметил, что все отводят взгляд. Наконец кто-то сказал, что меня вызывал начальник лаборатории. Я пошел, все еще ничего не подозревая.

У начальника, Владимира Георгиевича Комарова, меня ожидал «холодный душ»: я, оказывается, нарушитель трудовой и производственной дисциплины, достоин самого строгого наказания. После головомойки меня отправили к начальнику отдела. Там меня выдержали часа два в «предбаннике», и начальник отдела вновь объяснил мне все мое ничтожество и в итоге объявил, что отпуск мне отменяется. Я взмолился, что, мол, билеты на самолет уже в кармане («Сдашь!»), ничто не действовало. Что-то еще говорил, обещая, что такое больше ни-ког-да не повторится. Видимо, мое раскаяние выглядело искренним. Спустя довольно большое время я вымолил прощение, вышел от начальника и назавтра улетел в Киев.

Урок мне был преподан хороший, на всю жизнь… С тех пор я встречу с каждым своим новым юным работником начинал с объяснения основ Правил внутреннего трудового распорядка.

Хорошо помню защиту дипломного проекта. Меня хорошо подготовили. Последние год-полтора в техникуме читали интересные, понятные дисциплины, которые откровенно развивали будущего техника-технолога. На защите я держался довольно уверенно, объясняя статистические методы обработки экспериментальных данных и козыряя умной терминологией, вроде «удельной прочности». Через какое-то время в торжественной обстановке мне вручили диплом с оценкой «отлично».

За пару месяцев до описываемых событий началась кампания по нашему распределению. Часть выпускников осталась в родном «44», несколько наших друзей уехали в Томск-7 и в Ангарск. А самая большая группа, 20 человек, написали заявления с просьбой направить в Заозерный-13. Решение наше было основано на восторженных рассказах подруг-товароведов, проходивших там учебную практику, и на общем настрое страны, осваивающей в конце 60-х Сибирь. Выразителем этого настроя стала для меня Александра Пахмутова с циклом ее «сибирских» песен. До отъезда мы горланили: «…А вокруг голубая, голубая тайга» (в Сибири убедились, что тайга действительно видится в голубой дымке).

ПРОЩАЙ, УРАЛ! ЗДРАВСТВУЙ, СИБИРЬ!

– Утро 21 февраля 1966-го года помню плохо. На электричке уезжаем в Свердловск. Билеты до станции Заозерная взяли на поздний вечер. Специально для нас подцепили отдельный вагон. По пути пели под аккомпанемент гитары, опустошали запасы портвейна в вагоне-ресторане.

На станцию Заозерная прибыли в семь часов вечера. Холодно. Ветер. Но нас ли, уральских парней, можно было напугать такой ерундой?! На вокзале – известие: в «соцгород» автобусы не ходят – перемело дороги. Р-р-романтика!
Ночью, часа в три, пришел автобус, кондуктор ходила по вокзалу, спрашивая: «Кому в соцгород?» «Таджик» (был такой небольшой автобус – «Таджикистан») набился до отказа. Привезли нас к гостинице «Космос». Деньги решили не тратить, устроились в креслах, на подоконниках и на полу вестибюля. Утром пошли искать отдел кадров завода.
ОК размещался в бараке напротив нынешнего здания ГАИ. Быстро оформились, получили направление в общежитие № 3, где, расселившись по четыре человека, завалились спать. В нашей комнате было очень холодно. Спали одетыми, поверх одеял укрылись пальто. Проснувшись, увидели, что в графине, стоявшем на подоконнике, замерзла вода.

У меня был опыт жизни без родителей, который подсказывал, что имевшиеся деньги быстро закончатся, и поэтому я сделал все, чтобы быстрее пройти медосмотр и приступить к работе.

Итак, 6 марта 1966 года первым из своих товарищей я прошел через проходную завода, на котором отработал более 43 лет.

Кстати, вышел я за пределы заводской проходной последним из нашего «призыва» – 31 июня 2009 года.

Анатолий БАЗУН, фото автора.
Газета  «Импульс-ЭХЗ» № 7(1251) от 28 января 2016 г.